Краткая аннотация:
«Русский Борхес», чье имя десять-пятнадцать лет назад не было известно почти никому, ныне же прославлено по всему миру, в молодости писал стихи. Как прозаик полностью реализовался в 1920—1940 гг., в 40-е годы писать перестал — иссяк воздух в легких.
В стране, где редактор кричал ему: «Поймите, ваша культура для нас оскорбительна!» — сочинять он уже не мог. Но деться было некуда, нужно было зарабатывать на жизнь. Война кончилась, издательства спешно наверстывали довоенный «пробел» — знакомили читателей с польской литературой (до войны Польша числилась страной подозрительной, даже ее компартия — единственная! — была исключена из Коминтерна, но тот в 1943 году приказал долго жить) — как-никак возникла «народная» Польша. Марк Живов составил для «Славянской библиотеки» в ОГИЗ-ГИХЛ книгу почти в полторы сотни стихотворений лучшего, вероятно, польского поэта XX века, Юлиана Тувима, из которого в СССР к этому времени было опубликовано 2 (прописью — два) стихотворения, одно в переводе самого Живова, другое в переводе Кирсанова.
Об эмигрантских переводах из Тувима в те годы предпочитали не знать, хотя еще в 1920 году в Варшаве А. Гройним опубликовал в газете «Варшавское слово» «Похоронную рапсодию на смерть полковника Николая Романова», М. Хороманский печатал свои переводы в Берлине и Париже. Но Москве требовался советский Тувим! |
